… Края  пожелтевшей  бумаги  упорно  заворачиваются  по  сгибам…  За  многие  десятилетия  на  ней  выцвели  чернила,  потускнели  карандашные  записи  солдат  великой  страны,  поблёкла  типографская  краска  на конвертах  и  открытках…
Многие  семьи  бережно  хранят  письма  военных  лет. У  каждого  из  них  своя  история, своя  судьба:  печальная  или  счастливая.  Заветных  треугольников  порой  ждали  годами.  Ждали  и  верили,  что  с  родным  человеком  всё  хорошо,  ведь  иначе  быть  не  может.  Бывало,   письмо  приходило уже после того, как семье сообщали самое страшное:  «убит…»,  «героически  погиб…»,  «пропал  без  вести».  А  жёны  и  матери  всё  равно  верили,  что  похоронка  пришла  по  ошибке.  Ведь  вот  же  он  –  родной  почерк,  вселяющий надежду:  «Жив  и  здоров,  всё  хорошо,  громлю  фашистскую  нечисть…»  Они  ждали  своих  героев  годами,  десятилетиями,  перечитывая  строчки,  уже  давно  заученные  наизусть…
Когда  держишь эти «треугольники» в руках,  испытываешь  необъяснимые  чувства:  растерянность,  тревогу,  надежду  на  то,  что  судьба  пощадила  героев  переписки.  Начинаешь  переживать  за  них,  совершенно  незнакомых,  как  за  близких  тебе  людей.  А  в  пропахших  порохом  строках  –  холодное  дыхание  войны,  голод  и  страх  детей,  бессилие  стариков,  ненависть  к  фашистам,  бесконечная  любовь  к    родным  и  огромная  вера  в  победу,  которую  так  ждал  измученный  многомиллионный  народ  Советского  Союза.
Письма  партизан,  воевавших  с  фашистами  на  Кличевщине,  читаешь  взахлёб,  как  художественную  литературу.  В  районном  краеведческом  музее  их  великое  множество,  но  речь  сегодня  пойдёт  о  письмах  трёх  партизан  и  их  близких.  Это  своеобразная  летопись  военных  лет,  призыв  к  беспощадной  борьбе  с  фашистами  и  надежда  вернуться  домой,  в  объятия  родных.
Солдаты  и  офицеры  с  нетерпением  ждали  даже  самой  малой  весточки  с  родной  земли,  которая  зачастую  находилась  за  сотни,  а  то  и  тысячи  километров  от  партизанской  Кличевщины.  Чем  были  для  них  эти  письма?  Спасательным  кругом?  Живительной  силой?  Единственной  связью  со  своей  семьёй?  Лучше самих солдат об  этом  не  расскажет  никто.
Из  письма  Арона  Премета,  май  1944  года:
«Что  такое  письмо  в  наших  условиях?  Это  чрезвычайное  происшествие  и  большая  радость  в  нашей  жизни,  не  только  для  того  человека,  который  получает  это  письмо,  а  эту  радость  разделяет  с  ним  весь  окружающий  коллектив.  Ну  а  если  это  письмо  приходит  от  человека,  о  котором  постоянно  думаешь,  то  эта  радость  становится  настоящим  большим  праздником».
Ежедневно  в  военные  годы  письма  солдат  и  их  близких,  находящихся  за  линией  фронта,  уходили  миллионами,  миллиардами.  Они,  словно  голуби  мира,  разлетались  полевой  почтой  по  разным  уголкам  огромной  страны.  И  хотя  в  то  время  многие  сменили  адреса  и  место  жительства,  конверты  каким-то  чудом  находили  своих  владельцев,  летели  вслед  за  ними,  чтобы  сообщить: всё  будет  хорошо.  Война  скоро  закончится  и  семья  вновь  воссоединится.
Арон  Премет  в   1942  году  писал  своей  возлюбленной:
«Я  забыл  твой  адрес  и  пишу  на  угад.  Но  думаю,  что  ты  его  получишь.  Прежде  всего  я  желаю,  чтобы  ты  получила  моё  письмо».
В  те  годы  вся  надежда  хоть  что-то  узнать  о  родных  и  близких  возлагалась  именно  на  почту.  И  почтальоны,  которыми  нередко  были  совсем  юные  девочки,  доставляли  письма  в  «горячие»  точки,  рискуя  собственной  жизнью.  Временами  корреспонденция  задерживалась  на  несколько  месяцев,  заставляя  томиться  в  неведении,  а  порой  за  раз  солдаты  получали  десяток  писем. Их  невозможно  читать  равнодушно,  комок  застревает  в  горле,  а  на  глаза  наворачиваются  слёзы.
Из  письма  Ивана  Рыбкина,  март  1943  года:
«Дорогая  Лина!  После  долгой  нашей  разлуки  представляется  счастливая  возможность  сообщить  о  себе.  Вот  уже  год  я  нахожусь  в  глубоком  тылу  противника,  с  оружием  в  руках  отстаиваю  свою  Родину  –  в  партизанском  отряде.  На  фронте  в  сражениях  с  фашистами  я 30/IX–41г.  был  ранен  в  последней  атаке…».
А  в  следующем  письме  он  добавлял:
«Я  представляю  милый  образ  Эммочки  и  Неллички.  Они  теперь,  видимо,  большие.  Ведь  так  много  прошло                     оторванного  от  жизни  времени.  Три  года!..  Три  года  переживаний  и  страданий,  на  счастье  –  жизнь  пока  на  моей  стороне.  Смерть  смотрела  мне  в  глаза  и  подходила  ко  мне  несколько  раз;  на  фронте  при  15-тидневных  атаках  я  оставался  жив,  как  заколдованный,  потом  опять  атака  лицом  к  лицу  с  врагом,  проколот  немцем  штыком  в  грудь  на  вылет  и  остался   на  поле  боя  раненым  в  бессознательном  состоянии.
Немцы  взяли  меня  на  поле  боя  раненым  и  отвезли  в  Новгород-Северскую  тюрьму.  Страшный  плен  –  массовое  уничтожение  военнопленных  голодной  смертью.  Потом  нас  полуживых  от  истощения  вывезли  в  гор.  Бобруйск,  откуда  я  бежал,  набрав  последние  силы,  прямо  к  партизанам  в  1942  г.  Здесь  я  набрал  силы,  ожил  от  голодовки  и  выгляжу  таким,  каким  ты  меня  знаешь  раньше…»
Ответное  письмо  супруги  не  заставило  себя  ждать.  С  первых  слов  понимаешь,  насколько  важной  была  для  неё  новость,  что  её  Ванюша  жив  и  здоров,  что  с  ним  всё  хорошо.  Сколько  счастья  оно  принесло  семье!  Судите  сами.
Из  письма  Лины  Рыбкиной:
«Роднулька  моя!  Что  я  вижу  –  близкий  и  родной  почерк!!!  Почерк,  который  заставил  неумолимо  биться  моё  сердце,  так,  что  я  не  в  силах  сдерживать,  от  радости  льются  слёзы.  Какая  радость!!!  Ты  снова  воскресаешь  передо  мною…  Я  ясно  вижу  твои  милые  глазёнки,  искрящиеся,  милые,  родные.  Я  могла  бы  ещё  не  поверить  только  что  полученной  телеграмме  из  Калинина:  «Ванюша  жив.  Подробности  заказным».  Но  сейчас  я  несколько  раз  подряд  читаю  это  маленькое,  но  дорогое  для  меня  письмо.
Милый  мой!  Прошло  так  много  времени…  Камнем  давила  мою  душу  печаль,  тоска,  ничто  не  могло  развеять  узелков  войны.  Хотелось  получить  от  тебя  несколько  строчек  и  читать  их,  забывая  ужасы  окружающего…»
Переписка  этой  семьи  достойна  отдельного  внимания.  Потому  что  их  письма –  чуткие,  нежные,  трогательные  и  искренние  –  буквально  пропитаны  уважением  друг  к  другу.  В  них  –  целая  эпоха,  роман,  документальный  фильм  о  жизни  советских  граждан  в  условиях  войны  на  примере  отдельно  взятой  семьи.
7  августа  1941  года  Иван  написал  своей  жене:
«Мой  умненький  «змеёныш»!  Прибыл  в  действующую  армию.  Приходится  привыкать  и  закалять  себя  в  трудной,  тяжёлой  обстановке  для  предстоящей  схватки.  Будучи  пограничником  на  заставе,  я  не  встречался  с  такими  трудностями,  с  которыми  мне  приходится  встречаться  как  бойцу  пехоты… Нам  говорили,  что  мы  будем  политруками,  прибывшими  в  часть,  а  оказалось,  мы  только  бойцы,  т.е.  полит.  бойцы…  Жду  день  на  день,  с  часу  на  час  отправления  на  передовую  линию  фронта  для  встречи  с  врагом.
Где  я  сейчас  нахожусь,  писать  не  могу,  ты  сама  понимаешь.  После  напишу,  где  был,  или  тогда,  когда  вернусь.  Все  мои  надежды  и  предпосылки,  о  которых  я  тебе  говорил,  не  оправдались,  видимо  моя  такая  судьба,  быть  рядовым  пехотинцем.
В  роте,  в  которой  я  нахожусь,  бойцы  исключительно  москвичи  и  я  бы  не  сказал,  что  они  хорошие  ребята.  Почти  все  грубые,  блатные,  нахальные,  нечестные  и  большие  игоисты.  Вообще  всё  подобралось  одно  к  другому,  лучше  и  быть  нельзя.  Судьба  просто  меня  наказывает,  за  что  не  знаю…  Сдал  ещё  одно  сборочное  изобретение,  но  надежды  нет,  чтобы  кто  разбирался  в  эти  горячие  дни.  Пока  ещё  я  не  получал  ответов  на  мои  изо-бретения,  и  полагаю,  что  их  и  не  будет…  Не  волнуйся,  может  быть  всё  будет  хорошо  и  я  буду  опять  в  родном  гнезде.  Поцелуй  покрепче  моих  милых  деток  за  меня.  Не  обижай  их  и  больше  внимания  уделяй  им,  т.е.  всё  свободное  время.  Целую  нежно  твой  –  Ванюша».
А  после  был   перерыв  почти  в  два  года.  За  это  время  в  большой семье многое изменилось.  Сестра  писала,  что  потеряла родителей  около  дома.  Лишь  спустя  время  они  нашлись.  Жена  Ивана  вместе  с  дочерьми  уехала  в  эвакуацию.
О  том,  как  это  было,  Лина  писала  мужу:
«В  октябре  1941  г.  мы  вынуждены  были  прямо  из  газоубежища,  не  заходя  в  квартиру,  уехать  на  первой  попавшейся  машине,  спасая  детей  от  бандитского  огня  связи.
Ты  помнишь,  что  наши  дети  тоже  были  ещё  совсем  маленькие,  и  нужно  было  тащить  на  руках.  Поэтому  ясно,  что  многого  из  вещей  нам  взять  не  удалось.  К  тому  же  в  дальнейшем  нас  постигло  ещё  одно  несчастье  –  на  ст.  Клин,  где  царила  ужасная  темнота  маскировки,  нас  обокрали,  когда  я  доставала  билет,  а  тётя  Соня  сидела  с  ребятишками.  Быстрая  посадка,  суета  массы  народа  и  т.д.  В  тот  момент  все  мысли  были  направлены  на  то,  чтобы  только  спасти  жизнь  семьи.  Я  знаю  десятки  семей,  которые  потеряли  в  это  кошмарное  время  не  только  вещи,  но  и  своих  родных…
Но  как  бы  то  ни  было,  мы  благополучно  доехали  до  Москвы,  а  потом,  случайно  с  воинским  эшелоном  попали  в  Куйбышевскую  область,  где  и  живём  до  настоящего  времени».
Читая  эти  строки,  перед  глазами  всплывает  картина, будто  хроника  Великой  Отечественной  войны.  Вокзал,  суета,  толкучка…  и  женщина  с  двумя  маленькими  детьми  на  руках.  В  таких  житейских  перипетиях  познавались  люди.  Одни  помогали  друг  другу,  как  могли,  другие  пользовались  ситуацией,  стремились  заселиться  в  спешно  оставленные  квартиры  и  стать  хозяевами  чужой  жилплощади.
Из  письма  сестры  Ивана  Рыбкина:
«Дорогой  и  любимый  братец  Ванюша!.. Когда  мы  только  перебазировались  и  я  сразу  пошла  в  свою  комнату,  и  вижу,  что  стоит  одна  рояль  и  больше  ничего.  Комнату  сейчас  заняла  гражданка  с  третьего  этажа,  тов.  Плужник,  наверное  знаете,  у  неё  девочка  Эрна  лет  13  в  очках.  Играет  на  нашей  рояле…»
Письма  военных  лет  по  большей  части  незамысловатые,  написанные  простым  языком, но  пропитаны по-настоящему сильными эмоциями и переживаниями.  Из  них  можно  узнать  не  только  о  судьбе  конкретного  человека,  но  и  о  его  родных,  их  привычках,  взглядах  на  жизнь.  А  ещё  о  том,  как  война  меняет  людей,  испытывая  их  на  крепость  и  закаляя  характер.  Но  всё равно каждый верил,  что  скоро это  обязательно  кончится,  и  строил  планы  на  будущее.
Из  письма  Арона  Премета,  сентябрь  1942  года:
«Здравствуй,  моя  дорогая  Зинок!..  Ты  бы  меня  сейчас  не  узнала.  Я  во  многом  изменился  за  это  время.  Я  стал  груб  и  злой,  начал  курить.  Но  за  то  я  приобрёл  много  положительных  качеств,  а  главное  выносливость.  Пусть  тебя  моя  грубость  не  пугает.  Всё  это  пройдёт,  как  только  война  кончится.  И  курить  я  брошу».
По  партизанским  письмам  можно  понять,  как  они  жили  и  чем  занимались  в  то  суровое  время.
Из письма  Ивана  Рыбкина:
«Это  же  тыл  противника…  И  наша  лесная  жизнь  всегда  в  движении,  т.к.  на  каждом  часу  меняется  обстановка».
Арон  Премет  делился  с  женой:
«…Вот  уже  6  м-цев,  как  я  в  партизанском  отряде.  У  вас  наверное  многое  говорят  о  партизанах.  Живём  мы  в  тылу  врага,  бьём  врага  и  снабжаемся  за  счёт  врага.  Живём  не  плохо.  Работы  у  нас  много.  Скучать  некогда.  Сейчас  мы  в  основном  перешли  на  диверсии.  Объект  –  ж.д…  Вот  сейчас  я  тоже  ухожу  на  диверсию  и  спешу  закончить  и  отправить  это  письмо.  Ожидаем  самолёта  из  Москвы,  который  попутно  захватит  письмо…  Живём  мы  в  белорусских  лесах,  очень  часто  переходим  с  места  на  место  (с  целью  маскировки  и  конспирации)».
Они,  конечно,  не  напишут  о  том,  как  приходилось  часами  маскироваться  в  снегу  для  выполнения  очередного  задания,  и  ползком  добираться  до  места  диверсии,  как, ежесекундно  рискуя  собственной  жизнью,  брали  в  плен  немецких  офицеров,  как  выбирались  из  окружения,  как  хоронили  солдат,  которые  за  это  время  стали  для  них  семьёй.  Говорить  об  этом  было  больно,  вспоминать   не  хотелось.  Нужно  было  воевать,  громить  фашистов,  спасать  мирных  жителей  от  пыток  и  издевательств.

И  даже  в  таких  непростых  условиях  воины  великой  страны  находили  возможность  и  время  для  творчества.  В  письмах  Арона  Премета  к  своей  возлюбленной  мастерски  «вплетены»  строчки  из  известных  песен.  А  из  писем  Ивана  Рыбкина  становится  понятно,  что  во  время  войны  он  не  только  продолжал  проектировать  изобретения,  детально  вычерчивая  их  на  бумаге,  но  и  сочинял  стихи,  песни.  Он  писал  своей  жене:
«Принят  в  партию  с  октября  1942  г.  несу  партийно-общественную  нагрузку,  т.е.  редактор  отрядной  газеты.  Выпускаю  регулярно  газеты  и  даже  выпустил  один  отрядный  номер  литературно-художественного  журнала.  Боевой  и  общественной  работы  много…  Одновременно  занимаюсь  творчеством  в  области  военных  изо-бретений  и  сочинением  партизанских  песен.  Одну  песню  я  направил  на  Всесоюзный  комитет  радиовещания  СССР  и  получил  следующий  ответ:  «…Уважаемый  тов.  Рыбкин!  По  Вашей  просьбе  Ваша  «Партизанская  песня»  переслана  в  Краснознамённый  ансамбль  песни.  Попробуйте  написать  нам  простой  рассказ  о  Вашей  жизни  и  боевой  деятельности.  Может  быть  Вы  или  кто-нибудь  из  Ваших  товарищей  ведёт  дневник?  Пришлите  тогда  выдержки  из  дневника.  Желаем  успехов  в  Вашей  славной  боевой  деятельности.
Привет.  Главный  редактор  –  Ардоматский.  18  марта  1943  г.»
Но  что  бы  ни  было  написано  в  письмах,  какая  бы  ни  затрагивалась  тема,  обязательно  заходила  речь  о  «проклятом  Гитлере»  и  нацистах.  Абсолютно  в  каждом  письме  сквозит  ненависть  к  фашистам  за  то,  что  они  сделали  с  нашим  народом:  за  зверства  и  бездушие,  за  пытки  и  издевательства  над  людьми,  за  небо,  затянутое  едким  военным  дымом  и  воздух,  пропитанный  смертью.
Из  писем  Лины  Рыбкиной:
«Проклятый  Гитлер  нарушил  нашу  счастливую  жизнь!  Скоро  ли  придёт  конец  людским  мученьям?!  Весь  народ  ждёт  быстрейшей  победы  над  коварным  врагом.  Все  мы  работаем  для  нашей  любимой  Родины…  Милок  мой,  беспощадно  громи  этих  гадов  немцев.  Ведь  они  нарушили  нашу  жизнь».
Арон  Премет  в  мае  1944  года  писал  своей  жене:
«Если  бы  ты  видела,  как  они  измываются  над  нашим  народом.  Здесь  уже  нет  ни  одной  деревни,  где  бы  немец  не  палил  и  не  убивал  беззащитных  старух  и  детей.  А  молодых  девушек  угоняют  в  рабство  в  Германию.
А  люди,  способные  воевать,  идут  к  нам  –  мстят  этим  гадам  за  безвинно  пролитую  кровь».
И  они  мстили,  безжалостно  громя  фашистские  гарнизоны  и  устраивая  диверсии  против  немцев…  А  потом  в  письмах  делились  этим  с  родными.
Из  письма  Филиппа  Ковалёва,  февраль  1944  года:
«Здравствуйте,  дорогие  родители!
Я  жив,  здоров,  чего  и  Вам  желаю.  Нахожусь  я  в  немецком  тылу,  на  территории  Белоруссии  в  партизанах.  Взорвал  19  вражеских  эшелонов  с  людским  составом  и  техникой.
Представлен  к  правительственной  награде  трижды.
Заслало  меня  правительство  по  своему  желанию  бить  немцев,  разрушать  немецкий  тыл.  Я  с  охотой  этот  долг  выполняю  и  с  честью.
Заслан  я  был  в  1942  г.  в  июне  месяце.  Живу  хорошо,  здоровье  хорошее…»
За  самоотверженную,  героическую  борьбу  с  фашистами   воинов  награждали  медалями  и  орденами.  Впрочем,  сражались  солдаты  вовсе  не   за  это.  И  порой  искренне  недоумевали,  почему  именно  их  представили  к  высокой  правительственной  награде.
В  сентябре  1943  года  Арон  Премет  писал:
«Многие  из  партизан  нашего  отряда  награждены  правительственными  наградами.  И  я  награждён  орденом  Красного  Знамени.  За  что?  Не  знаю!  Но  участвовал  во  многих  боевых  операциях  по  борьбе  с  гитлеровцами;  вместе  с  небольшой  группой  взорвал  крупный  ж.д.  мост.  Спустил  2  эшелона  под  откос  и  т.д.».
Впереди  его  ждало  ещё  много  диверсионных  заданий  и  заслуженных  наград.  А  кого-то  эти  награды  находили  посмертно.  Через  месяц  после  своего  письма  родителям  Филипп  Ковалёв  погиб,  так  и  не  узнав,  что  он  стал  Героем  Советского  Союза  и  был  награждён  орденом  Ленина.  Эти  награды  получили  его  родные.  В  архиве  музея  сохранилось  письмо,  датированное  29 октября  1944  года,  в  котором  сообщается  о  смерти  подрывника.
«Письмо  от  Анастасии  Е.
В  первых  строках  я  хочу  сообщить  о  том,  что  мы  твоё  письмо  получили.  За  которое  очень  благодарим.
Вера,  Филиппа  нет.  Убит  немцами  ….  Филипп  у  нас  жил  7  месяцев,  мы  его  одевали,  кормили.  Его  убили  на  шоссе  Бобруйская  и  Могилёвская  Кировский  район,  деревня  Борки.  Его  похоронили  хорошо,  зрабили  гроб  и  схоронили  посерёд  села.  Писать  заканчиваю.  Когда  получишь  наше  письмо,  то  дай   нам  ответ.
Пока  до  свидания!
Крапицкая  Анастасия  Е.».
Но  всё-таки  многие  выжили.  Израненные,  измученные,  с  растерзанными  душами,  постаревшие  и  поседевшие  в  двадцать  с  небольшим,  после  страшной  войны  они  вернулись  домой.  Трудно  ответить  на  вопрос: а что спасло  этих  людей?
Лина  Рыбкина  в  одном  из  писем  писала  мужу:
«…Самое  дорогое  для  нас  с  тобой  –  это  милые  детки  Эммочка  и  Нелличка,  которые  живы  и  здоровы.  Они  теперь  стали  большие.  Эммочка  знает  много  песенок  про  своего  папочку  и  она  часто  нам  рассказывает  стишки,  сказки.  Они  всё  время  говорят  про  тебя  и  ждут  с  нетерпением  встречи.  Всякий  раз,  когда  они  садятся  кушать,  то  обязательно  кладут  на  стол  лишнюю  ложку:  «Это  папе,  он  к  нам  придёт».  Ванюша,  хотя  мы  долго  не  получали  от  тебя  известий,  но  были  уверены  в  том,  что  ты  должен  быть  жив».
Может  быть,  именно  эта  безграничная,  всеобъемлющая  любовь  и  стала  той  защитной  силой,  которая  помогла  пройти  через  самые  страшные  испытания.  Вера  в  родного  человека  берегла  его  от  вражеских  пуль  и  поднимала  на  полях  сражений,  придавала  силы  в  минуты  отчаяния,  вновь  и  вновь  воскрешала  к  жизни.
Впереди  было  новое  время  с  мирным  небом  над  головой,  детским  смехом  и  добрыми  песнями.  И  это  их  заслуга:  Арона  Премета,  Филиппа  Ковалёва,  Ивана  Рыбкина  и  миллионов  бойцов,  проливавших  свою  кровь  ради  нас,  наших  детей  и  внуков.  Мы  должны  помнить  своих  героев  и  чтить  их  бессмертный  подвиг!

Письма  читала  Ольга  ЛАПКО.
Стилистика  и  орфография  писем  военных  лет  сохранены  полностью.
В  ближайших  номерах  вы  сможете  более  подробно  познакомиться  с  судьбой  каждого  из  этих  партизан.